Режиссер: Стивен Спилберг
Продюсеры: Кэтлин Кеннеди, Бэрри Мендел, Стивен Спилберг, Колин Уилсон
Сценаристы: Тони Кашнер, Эрик Рот
По книге Георга Йонаса Месть
Оператор: Януш Камински
Композитор: Джон Уильямс
В ролях: Эрик Бана, Дэниэл Крэйг, Кьяран Хиндс, Матьё Кассовиц, Ханнс Зихлер, Айелет Зорер, Джеффри Раш, Гила Альмагор, Майкл Лонсдэйл, Матьё Амальрик, Мориц Бляйбтрой, Валерия Бруни Тедески, Мерет Беккер, Иван Атталь, Мари-Жозе Крозе, Ами Вейнберг, Линн Коэн, Амос Лави, Моше Ивги, Майкл Варшавяк, Охад Шахар, Самуэль Кальдерон, Одед Теоми, Алон Абутбул, Макрам Хури, Йигаль Наор, Хиам Аббасс, Мостефа Джаджам, Асси Коэн, Лиза Уэрлиндер, Джемаль Барек, Дерар Сулейман, Зиад Адван, Биджан Данешманд, Рим Турки, Джонатан Розен, Чарли Гиллеран, Гай Зу-Аретц, Лирон Лево, Охад Ноллер, Лайес Салем, Карим Мессальти, Хичем Якуби, Омар Мостафа, Махмуд Земмури, Суад Амиду, Омар Метуолли, Нассер Мемарциа, Абдельхафид Метальси, Карим Куайю, Фарук Прути, Рад Лазар, Стефан Фрейсс
Мюнхен
Munich
Алексей Дубинский
23 февраля 2006
Рекламный ролик обещал традиционную либералистскую агитку с набившими оскомину гуманистическими клише в духе «кровь порождает кровь» и тому подобное. Сам фильм, как и многое в творчестве Спилберга, оказался намного хитрее любых о нем представлений – как и в «Спасении рядового Райана» неоднозначную ситуацию режиссер расщепляет на составляющие, вкладывая в уста разных героев многообразие оценок этой ситуации. В «Мюнхене» Авнер, руководитель карательной группы Моссада, начинает как неопытный идеалист, готовый вести необходимую Израилю борьбу до последнего вздоха, и заканчивает умудренным и усомнившимся маргиналом; его четыре помощника словно противоречивые внутренние голоса Авнера – от неколебимого Стива до «теряющего праведность» Робера. В результате, получаем идеологически многослойный пирог, любимое блюдо Спилберга (к слову, один из героев фильма отменный кулинар – такое изящное режиссерское подмигивание), которое, как всегда, не пришлось по вкусу и радикалам, либералам, и правым, и левым – каждый от реконструкции мюнхенских и последовавших далее событий ждал однозначности высказываний и почувствовал себя уязвленным, не обнаружив Спилберга в своем окопе.
Но это очень верно – настоящий режиссер, берущийся за художественное осмысление реальных фактов, не должен выступать ни «объективным» хроникером, ни «субъективным» проповедником; его искусство неизменно находится на нейтральной территории, меж всех объективных и субъективных величин. «Мюнхен» как раз тот случай, когда зритель может сам выбрать – поддаться или пойти против художественного диктата режиссера. Скажем, с точки зрения финала вовсе не представляется очевидным, что действия Авнера и его команды носили неоправданный характер. Другое дело, что методы аккуратного отстреливания виновных в мюнхенской трагедии с высоты сегодняшних дней действительно кажутся слишком щепетильными, слишком осторожными, чтобы быть по-настоящему действенным способом борьбы с главной угрозой для человечества. В этой тайной войне Израиль ступил на территорию Геракла, вынужденного перманентно рубить головы лернейской гидре – на месте одной головы до бесконечности будут расти другие; увы, уничтожение туловища гидры до сих пор находится под вопросом морально-этических принципов нашего беспокойного мира.
Намного лучше другое. Фильм снимал все-таки не только матерый профессионал, но и вечный киноман, человек, влюбленный не только в свой, но и чужой кинематограф. Достаточно только оценить, как мастерски Спилберг дозирует сцены мюнхенского захвата, и, отбрасывая в сторону либерально-идеологическую шелуху, с особым вкусом имитирует пространство 70-х, маркируя их либо немыслимым количеством заимствованных кинематографических реалий, либо бесконечными кино-постерами, то и дело возникающими в кадре. Любой такой постер для Спилберга едва ли не важнее всего остального. В отточенной, мастерской форме повествования вкуса едва ли не больше, чем во всех бесконечных политических диалогах; здесь каждая сцена уверенно выстроена по всем канонам хичкоковских обманок и подстав, и крупный план разлитого вина, перемешанный с кровью только что убитого любителя сказок Шахерезады (любая такая сказка – кровь и вино) потянет на «Оскар» больший, чем все награды за актуальность содержания. Хотите, скажите, что хичкоковский «Топаз» – это антикубинская агитка, а «Секретный агент» – антифашистское высказывание. Но по законам искусственного жанра триллера хороший саспенс от плохого обязательно должен отличаться наличием психологического измерения. У Спилберга это измерение, как всегда, кажется до обидного плоским – эпизод, где Авнера охватывает паранойя и свою комнатенку он исследует по тому же плану, по которому «минировал» комнаты своих жертв, уже лишен всякого озарения и вкуса и попросту кажется банальным. Если только эта банальность тоже не следствие точно продуманного расчета.